Архиерейскому Синоду Русской Православной Церкви Заграницей
Епископа Григория
ДОКЛАД
Перечислю наиболее важные моменты процесса этого дела: 1) Первый, потрудившийся в России Епископ Варнава — совершил ряд серьезных неканонических актов и по своим деяниям там подлежит суду, вследствие чего не имеет права голоса. Епископ Варнава в нескольких случаях распоряжался по епархиальным делам в России, минуя уже имеющихся там Российских Архиереев. Он единолично совершил суд над неподчиненным ему клириком и без ведома Архиерейского Синода разослал собственный указ с сообщением об увольнении, на покой Архиепископа Лазаря и Епископа Валентина и подчинении ему одному ВСЕХ приходов в России. Он также, без представления к награде Синоду, самостоятельно возвел диакона в сан протодиакона (кстати, вскоре ушедшего в Московскую Патриархию) и все это сходило ему с рук, даже после того, что он в своем докладе признавался в совершении преступлений перед лицом всего Архиерейского Собора и подписал об этом протокол.Только на одном из последних заседаний Синода было поставлено затребовать у него объяснений, но без наложения запрещения, вопреки принятому ранее порядку о производстве дел, которые караются лишением сана. Несмотря на все это, он даже, принимал участие в архиерейских хиротониях.
2) Правящий Архиепископ Лазарь почувствовал, что в Синоде с ним совершенно не считаются и поэтому условно от нас отделился. Наш Синод реагировал на этот объяснительный доклад не разбором жалобы Архиепископа Лазаря, а немедленным увольнением его на покой.
3) Епископ Валентин также не мирился с противоречащими канонам вмешательствами в дела его епархии, исходившими сверху. Он жаловался Синоду и на действия Епископа Варнавы и на наше слишком легкое отношение к нарушению канонических епархиальных границ, не жалуясь, однако, на старших.
4) Кроме того, вопреки 6-му правилу Второго Вселенского Собора, мы приняли и стали разбирать жалобу на него, исходившую из более чем сомнительного источника — организации «Память». По-видимому, исполнив данное ей задание остановить путем провокации успешное развитие нашей работы в России, она теперь совершенно ясно определила свою принадлежность к Московской Патриархии. Не говорю уже о том, что каноны требуют от нас двух или трех достоверных свидетелей с безукоризненной церковной репутацией. И тем не менее, эта единственная, исходившая из враждебного нам лагеря жалоба, была немедленно принята в производство. Преосвященный Епископ Валентин сразу же дал свой отзыв на эту жалобу и указал на то, что она исходит из провокационной организации. Затем он вторично дал свой отзыв по этой же кляузе, но, как вероятно помнят наши Преосвященные, на заседании Архиерейского Собора в мае текущего года, Владыка Митрополит сообщил нам, что Владыка Валентин так и не реагировал на предъявленную ему жалобу. Давая свое объяснение в. третий уже раз, Владыка Валентин приложил к нему три письменных свидетельства близких родственников жалобщика, которые единодушно заявляли о его психической неуравновешенности, но и на это мы никак не реагировали и дела не прекратили!
Независимо ни от чего, нам надо было помнить предупреждение Второго Вселенского Собора относительно необходимости соблюдать в смутное время особенную осторожность, чтобы вследствие вражеских интриг не повредить делу восстановления истинного Православия в России, которое уже воплощается в сотне приходов Архиепископа Лазаря, Епископа Вениамина и Епископа Валентина. Во всех этих делах у нас легко было заметить предвзятое отношение к ним, даже до проявления откровенного недоброжелательства.
В шестом правиле Второго Вселенского Собора подробно описываются меры предосторожности в условиях, сходных ныне с условиями в России, вплоть до того, что обвинители «не прежде могут они настоять на своем обвинении, как письменно поставив; себя под страхом одинакового наказания с обвиняемым, еще бы по производству дела оказались клевещущими на обвиняемого Епископа».
Как всем нам известно, обвинение было принято, клевета продолжала беспрепятственно распространяться, но никто такой подписки никогда не давал.В предостережении против несправедливости, Еп. Никодим, толкуя мысль Отцов Второго Вселенского Собора, пишет: «Такого условия требовали и церковные и гражданские законы. В Номоканоне Иоанна Схоласта, также и в Номоканоне в XVI титлах, этому вопросу посвящены особые отделы» (Т. 1, стр. 268).
На последнем Архиерейском Соборе ряд Преосвященных был готов без суда и следствия вынести постановление о лишении сана Епископа Валентина за принятие им громадного и очень благоустроенного прихода в Ногинске, от которого постановили отказаться, не запросив самого Епископа Валентина о подробностях дела, а полагаясь исключительно на обвинительный доклад Епископа Варнавы. В виде акта снисходительности было постановлено уволить Епископа Валентина на покой, по причине «болезни», хотя сам «болящий» об уходе на покой не заикался и принятого для такой мотивировки прошения не подавал.
Между тем, не получая из Синода никаких указов и озабоченный ростом и укреплением принятых им приходов из Патриархии, Владыка Валентин продолжал вести жизнь своей епархии, принимая все новые и новые приходы. Теперь это уже не просто вопрос его личности, а проблема епархии с почти сотней приходов. Во всех них: и в приходах Архиепископа Лазаря и Епископа Валентина — не существует никаких личных обвинений или особых проблем. А мы, между тем, обоих их успели отправить на покой, нисколько не заботясь об замене им и об многих тысячах окормляемых ими верующих.
Личные дела главных наших деятелей в России могут осложнить общее церковное положение там. Если по выражению русской поговорки мы будем продолжать ставить им, связанным теперь с тысячами их верных чад «каждое лыко в строку», то» легко можем довести дело до того, что перед всеми ними станет неизбежный вопрос: оставаться ли им вместе с их и так уже много выстрадавшей паствой в России, или же отделиться от Зарубежной Церкви? Если мы будем и дальше продолжать такой противоканонический подход к делу, то рискуем толкнуть их на путь административного от нас отделения.
Мы должны иметь в виду, что кроме уже имеющихся трудностей в России, в случае какой-либо ошибки с нашей стороны, мы можем вызвать большие проблемы и у нас заграницей. Далеко не всем Преосвященным заметно, что у нас, и в народе, и в духовенстве уже есть много недовольных критиков нашего священноначалия. Замеченные недостатки в нашем управлении, сказавшись на приходах в России, легко могут перенести болезнь и к нам заграницу. Для этого достаточно было бы одного, широко известного настоятеля (как скажем, наприм. прот. В. Потапов), который присоединился бы к Российской Церкви, и за ним легко могли бы последовать и иные недовольные.
5) В течение десятков лет мы заграницей поминали «Православное Епископство Гонимые Церкви Российские». Но на последнем нашем Соборе мы изъяли из ектений и из молитвы о спасении России слово «гонимая», свидетельствуя этим, что уже официально считаем, что гонений на Российскую Церковь больше нет. И действительно, сейчас наши приходы в России бывают теснимы по местам, но, в основном, они имеют полную свободу действий, в особенности, если не претендуют на получение какого-либо старого храма, который тогда старается отвоевать Московская Патриархия. Однако, это ей сейчас не всегда удается. Так, громадный Богоявленский собор в Ногинске (со всеми прилегающими к нему зданиями) по судебному решению остался за нашей епархией. Московская Патриархия все же подала аппеляцию.
Иными словами, можно сказать, что при желании с нашей стороны, мы имеем теперь все возможности для того, чтобы наладить полное возрождение Русской Православной Церкви в нашем Отечестве.
Самый первый параграф «Положения о Русской Православной Церкви Заграницей»
говорит, что:
«Русская Православная Церковь Заграницей есть неразрывная часть Росийской
Поместной Церкви, ВРЕМЕННО самоуправляющаяся на соборных началах ДО УПРАЗДНЕНИЯ
В РОССИИ БЕЗБОЖНОЙ ВЛАСТИ в соответствии с постановлением Св. Патриарха, Св.
Синода и Высшего Церковного Совета Российской Церкви от 7/20 ноября 1920 г. за №
362» (выделено мною, Е. Г.).
Если мы сейчас доведем Российских Архиереев до желания прервать административную связь с Зарубежной Церковью, то не спросит ли нас, наконец, наша заграничная паства: а о каком же «Епископстве Церкви Российской» все еще молятся в наших храмах? Если же нам изъять эти слова из ектений, то мы лишь официально заявили бы, что больше не являемся частью Российской Церкви.
Не станем ли мы тогда на опасный и весьма сомнительный канонический путь автономного существования, но уже без Патриаршего благословения и вне Российской Церкви, частью которой до сих пор мы всегда себя исповедывали? Не приведет ли нас такой шаг к состоянию раскола в самой Зарубежной Церкви и даже, не дай Бог, опасности образования секты?
Подобно тому, как физическая болезнь часто нарушает равновесие организма, так и такие потрясения, как коммунизм, обновленчество и сергианство повлияли на людей в России. Поэтому от нас сейчас требуется сугубая осторожность при каждом нашем вмешательстве в церковные дела в России. Мы должны созидать, а не разрушать.
Церковное управление должно руководствоваться мерами, имеющими главной целью исправление административных ошибок разными методами. Основное средство в данном случае — это с любовью ценить стремление множества людей хранить полноту Истины в наше смутное время. Духовного оздоровления в России невозможно достичь мерами строгости, а надо делать это, главным образом не руша канонических правил и применением любви и снисходительности, которых безусловно заслуживают русские Архиереи, пастыри и многие тысячи людей за их верность истинной Церкви. Этому методу учили нас все Св. Отцы Церкви и наши великие прежние Первоиерархи.
6) Но посмотрим, как до сих пор ощущали себя в нашей среде Епископы и пастыри из России? Одинаково ли с нами? Увы, нет. Можно сказать, что почти с первых шагов их соединения с нами мы не трудились, чтобы дать им почувствовать, что они во всем равны нам, зарубежным Епископам.
Они не могли не чувствовать некоторой разницы в нашем Центре по отношению к ним, к коренным зарубежникам, когда в некоторых случаях происходили вмешательства в дела их епархий. Так, один из наших Преосвященных по телефону указывал священнику в России не подчиняться наложенному на него запрещению Архиепископом Лазарем! Тот же самый Архиерей написал крайне грубое письмо Епископу Валентину по поводу то¬на его высочества какому-то священнику для разбора приходского дела. В нем он даже сказал, что если Еп. Валентин не может «быть таким любвеобильным и деликатным, как все Епископы Зарубежной Церкви, проникнувшиеся любовью Митрополита Антония— то пусть уходит! Спрашивается: куда? Обратно в Московскую Патриархию, к старостильным грекам или к раскольнической Митрополии? К сожалению, лично я в этом письме никаких признаков любви не обнаружил.
С каких пор имеет право один епархиальный архиерей делать выговоры, да еще и в недопустимо грубой форме, своему собрату, такому же епархиальному архиерею, как и он сам. В ряде случаев, по непосредственным делам Российских Епископов, тамошние священники, вопреки канонам минуя собственных Архиереев, обращались непосредственно и к Первоиерарху, и к иным Преосвященным и от них получали указания по своим вопросам. Мне не пришлоесь слышать, что были случаи, когда наши Преосвященные сделали бы замечание таким клирикам и направили бы их к своим Епархиальным Епископам.
Я также полагаю, что ни одному из наших заграничных Преосвященных не пришло бы в
голову, что он может как-либо вмешаться в епархиальные дела своего зарубежного
собрата пли же сделать ему выговор. Однако в отношении Российских Преосвященных
мы почему-то решили, что такие выпады вполне допустимы.
Такое невнимание к нарушению канонов со стороны наших Зарубежных Архиереев,
наравне с применением строгостей по отношению к Российским Преосвященным,
неминуемо создает у них впечатление о наличии у нас двух различных мерок.
7) Нам необходимо очень внимательно ознакомиться с настроениями, проявившимися у нашего духовенства в Суздальской епархии, чтобы в свою очередь оценить и те настроения, с какими могут быть приняты ими наши решения здесь о Церкви в России. Не увидим ли мы тогда, что одно, когда Зарубежная Церковь оказывает помощь Российской Церкви при восстановлении в ней канонической иерархии, а совсем другое — когда мы претендуем на управлении ВСЕЙ Российской областью из-за границы, что ни коим образом не предусматривается ни одним параграфом «Положения о Русской Православной Церкви заграницей» и никогда ни в одном из наших последующих постановлений не имелось в виду?
В свое время Митрополит Анастасий помог иерусалимскому Патриарху восстановить канонический епископат в его Церкви, рукоположив в ним ряд новых Епископов. Но никто никогда не сделал бы вывод из этого акта, что Заграничная Церковь получила при этом административные права в Иерусалимском Патриархате. Такую же точно помощь наш Синод оказал и в более позднее время старостильным грекам, отнюдь не претендуя на какие бы то ни было административные права в их Церкви.
Начав теперь восстановление своего Епископата, Российская Свободная Церковь при дальнейшем успешном развитии фактически превращается уже в Высшее Церковное Управление Российской Поместной Церкви. К сожалению, это потребует еще некоторого времени, ибо мы, останавливаясь в течение двух лет на личных делах, упустили из виду главную цель: неотложно продолжать восстановление канонической иерархии в России. Об этом я не переставал напоминать при каждом удобном случае. За этот срок в России уже несомненно имеется ряд достойных кандидатов в Епископы.
8) Имея в виду такие широкие перспективы, теперь было бы крайне нецелесообразно проводить в жизнь какие-либо карательные административные меры. Их, во всяком случае, необходимо отложить до проведения полной реорганизации всего нашего «Положения о Русской Православной Церкви Заграницей», которое правильнее всего было бы обсудить в предварительном небольшом совещании старших и наиболее опытных Архиереев, с обязательным включением в него Преосвященных Архиепископа Лавра, Архиепископа Марка и Епископа Даниила, как только что на месте изучавших церковное положение в России.
Как я уже сказал выше, если мы сейчас не отнесемся к этой, совершенно новой для нас проблеме с особым вниманием и чуткостью, то можем поставить нашу паству, а также и всех Архипастырей и пастырей в России, в условия большого соблазна, который потом неминуемо отразится и на нас самих.
Самостоятельное существование Российской Свободной Церкви исторически уже созрело — оно, фактически, стало уже неизбежным. Однако очень важно, чтобы это событие произошло в форме церковного строительства и по инициативе нашего Первоиерарха, который ранее уже сделал первый шаг в этом направлении, открыв первый официальный приход Зарубежной Церкви в Суздале. Наоборот, вынужденное отделение от нас епархий Российской Свободной Церкви приведет только к страшным потрясениям и в России и частично у нас.
Сейчас нашему здравствующему Первоиерарху достается особенно радостная
историческая роль: ему надлежит вернуть в Россию тот самый факел каноничности и
неповрежденной Bеры, который вывез заграницу Митрополит Антоний, чтобы со
временем вернуть его возродившейся Российской Поместной Церкви.
В таком случае церковная история будет с благодарностью вспоминать и его имя,
наравне с именами его славных предшественников, которые столько потрудились для
сохранения наших церковных и исторических ценностей, но которым Господь не судил
дождаться радости видеть свой долг исполненным. Они ушли от нас, только сохраняя
надежду, что их труды не останутся бесплодными для родной Русской Церкви.
Мы переживаем сейчас исторический момент, когда подводится итог результатов трудов и стараний наших духовных вождей заграницей и когда становится очевидной необходимость пересмотра основных начал нашего «Положения о Русской Православной Церкви Заграницей».
Епископ Григорий